Город
перед нами распахивал тропы
тайные
и учил нас смеяться.
Мы тогда приехали автостопом,
по зимней трассе, приблизительно в минус двадцать.
У нас было мало лет, мозгов еще меньше.
Мы ели каштаны на площади и рождество встречали.
Мы были влюбленные дети,
а не мужчина и женщина,
мы уже предвкушали, но еще не знали печали.
Позже,
когда в этот город ворвутся танки,
они намотают на гусеницы наши тени,
до сих пор бродящие по этому городу,
так и
не узнавшие потерь и сомнений.
Их расстреляют из «Градов» и огнеметов,
они превратятся в дым, вобьются в брусчатку,
от нашей юности,
пахнущей светом и медом,
не останется последнего отпечатка.
Только огонь на закате, дымное зарево,
пепел, оставшийся от старинных строений.
Так и будут ходить по миру и сочинять его заново
люди, лишенные юности, памяти, тени.