Я ее повстречал,
когда умирало лето,
листья вспыхнули красным, и тело
августа
медленно,
медленно тлело,
в эти дни, когда осень еще прогрета,
еще одета,
запах смерти особо отчетлив в дыму костров.
Я ее повстречал вечером,
в бликах света,
там, где не было ни дорог, ни ветров.
У нее в руке была лилия,
это я помню,
облака в сине-розовом небе
медленно плыли.
воздух был прохладный и ясный,
полный
запаха земли и полыни.
Я сказал ей: «Пойдем со мной»,
и она протянула мне руку,
и мы шли по траве, зеленой и росяной,
по огромному лугу.
И горел умирающий август
осенним огнем,
хохотали за листьями феи и черти.
И когда я привел ее к дому
и хотел разделить с ней дом,
она сказала: «Пока я с тобой,
никогда не говори мне о смерти».
Ныне холодно, ветер дует в окна и щели.
Я отныне бессмертен, как камень замшелый,
словно эльф из недобрых страшилок детских,
и мне не о чем говорить теперь,
да и не с кем.
Были вместе. Казались вечными,
словно письмо в бутыли.
Я не помню, сколько мы были.
Мы были.
И когда бессчетный август
сменился вновь сентябрем,
я сказал ей, что мы никогда не умрем.
И тогда она улыбнулась
и стала таять,
и таяла,
таяла.
Я ее захотел обнять, но ее не стало.
Был закат багров и холоден,
и собаки вдали голосили,
и я выбежал из дому,
полон злого бессилия –
с неба падали лилии,
лилии,
лилии,
лилии.
И отныне я жду – которую сотню лет,
в тишине, в темноте, под нависшим тем сентябрем.
О, моя дорогая, смерти более нет,
о, моя дорогая, мы никогда не умрем.