Я не знаю, за что меня можно любить
и можно ли любить вообще.
Но лишенный сомнений, тревог и обид
колокольный звон над Москвой летит,
словно камень, раскрученный на праще.
И взрезает землю снизу стрела
ландыша, который будет цвести,
несмотря на нашу суету и дела,
и на то, что тень на Москву легла,
и я говорю: прости.
Извини, что не верила, говорю,
а Ты-то меня все равно любил.
Колокольный звон уходит в зарю,
птица галка скачет по пустырю,
солнце выплевывает крокодил.
Этот звон летит по пустой Москве,
зараженным кварталам ее,
в каждый двор заходит, в каждую дверь,
по квартирам, палатам, – и в голове
Утешальную песню поёт.