«Это поле ещё луганское, — сказал командир дивизиона, — а следующее уже харьковское».
И, помолчав, добавил: «Интересно, будут убирать хлеб в этом году?»
Мы тряслись по полям на сиденье «Урала», покидая Сватовский район. Луганское поле — ровные золотые колосья, которые действительно словно бы просились под нож, так и мечтая стать хлебом. Но вот мы выехали, в рации протрещало: «Харьковская область», и пшеница сменилась разнотравьем: цикорий, ромашка, кашка, бессмертник, тысячелистник. Примерно год назад я ехала вот так же из Луганска в Изюм через Купянск, который был тогда глубоким тылом — а сейчас мы контролируем лишь малую часть Купянского района. Но ведь контролируем же. С февраля удалось занять несколько посёлков: Двуречное, Гряниковку, Масютовку, Лиман Первый. Потихоньку расширяется наше присутствие на левом берегу Оскола, а в мае удалось даже закрепиться на небольшом плацдарме на правом берегу. Сейчас мы с артиллеристами ехали под Таволжанку.
Их бригада специализировалась на контрбатарейной борьбе — это когда приоритетной целью является вражеская артиллерия, а не пехота.
«Мы поддерживаем действия мотострелковых частей и подразделений огнём при удержании обороны населённых пунктов Лиман Первый и Ольшана и сейчас продолжаем этим заниматься. На вооружении дивизиона состоит буксирный вариант пушки «Гиацинт», которую называют в войсках снайперской винтовкой дальнобойной артиллерии. Буквально несколько дней назад огнём из моих батарей была поражена и уничтожена американская гаубица Paladin», — объяснил командир дивизиона с позывным Учитель. Бывший офицер-артиллерист, выйдя на пенсию, он действительно преподавал в школе. А в конце сентября явился в военкомат и потребовал повестку. Здесь почти всё командование такое — бывшие офицеры.
Вражеский Paladin засекли с беспилотника, зафиксировали выход.
«Поднимается «Орлан», смотрят, где что происходит. Нам дают координаты. Мы по боевой поднялись и вторым выстрелом её поразили. Она загорелась. Никаких секретов», — объяснил командир батареи с позывным Омск, в прошлом полковник полиции, суховатый и сдержанный, но неожиданно попросивший меня обнять его на прощание. Здесь, среди мобилизованных и самомобилизованных, попадаются очень разные люди. Хотя бригада и специализируется на контрбатарейной борьбе, не так давно, впрочем, они разбомбили ангар с 30 украинскими пехотинцами; я прислушалась к себе, не мелькнёт ли жалость. Ничего.
«По команде поражает любые цели, для нас это не сильно принципиально. Недавно была поражена цель — бывшее помещение сахарного завода, в котором скрывался личный состав. Ряд самоходных и буксирных орудий поражался, живая сила и вооружения… То есть разнообразные цели поражаем, — рассказал старший офицер другой батареи с позывным Пират. — Это были пикапы, это были самоходные и буксирные орудия, это были пункты временной и постоянной дислокации противника, а также различные взводно-опорные пункты и укреплённые позиции противника. Например, двигалось порядка трёх пикапов противника в ночное время, по двум из них было поражение полное, один успел скрыться».
Если после работы артиллерии по орудию противника произошёл взрыв — это вторичная детонация. Если оно просто замолчало — это подавление.
Работа происходит в условиях жёсткой нормировки выдачи снарядов и периодического выхода противника на огневой контроль трассы Сватово — Кременная. Кроме того, известно, что противник наращивает присутствие на этом участке фронта. Но даже в таких условиях мобилизованные артиллеристы поражают цели.
А значит, никакие они не бывшие офицеры. Они настоящие офицеры. Во всех смыслах.
