К Самайну она становилась темноволоса,
болотом и листьями пах отсыревший дом.
Все раньше был вечер, лучи все более косо
ложились на озеро и на деревья в нем.
Фонарь у порога скрипел, как просил чего-то,
и мхами порог обрастал, а затем и дом.
О леди моя с глазами цвета болота,
чего вы искали, где холод и бурелом?
К Самайну она снимала все кольца с пальцев,
и те, что дарил я, и те, что не я дарил.
Я жил с ней; однажды пришел и совсем остался,
и больше уже никогда никуда не ходил.