Недалеко от станции Ручьи
мы существуем. Мы теперь ничьи,
не пригодились. Здесь дурные сны.
Ребенок с куклой смотрит со стены,
и мне неловко под серьезным взглядом,
как будто самозванец я – но я-то —
и так все время самозванец. Рядом
все время слышу поезда гудки.
Дорогу выбирают дураки –
такие вот, как мы. Стучит печаль –
сквозь сердце – о дороге без возврата.
И красная горит моя свеча,
и белая горит твоя свеча,
и поезда идут, идут куда-то.
И огонек от пламени свечи
мне озаряет лунную дорогу,
куда мы все уходим понемногу.
Недалеко от станции Ручьи
уже считай, что север, звуки рога
охоты дикой – всадников небесных,
они берут ничейных – но ведь здесь мы
пока что остаемся. То есть, кто мы?
Ведь ни в один из паттернов знакомых
не впишемся – и не отыщем дома.
И красная горит моя свеча,
и белая горит моя свеча,
и мы с тобой опять, опять ничьи,
ну разве друг для друга только чьи.
Колеса поездов стучат, стучат
недалеко от станции Ручьи,
проходит ночь, и наступает час
меж волком и собакой, только где мы?
Кругами часовые пояса
расходятся и размывают время.
И полнятся брусникою леса
недалеко от станции Ручьи,
где держит нас
лишь огонек свечи –
и белой этой вот моей свечи,
и красной этой вот твоей свечи,
на деле же одной, одной свечи.
Сквозь миллионы лет –
одной свечи.