Ноябрь — ледяной колодец, темный провал.
Словно пора выходить, но почему-то не объявили.
Обесцвечивается одежда, признания и слова.
В Москве локдаун, закрыты винные.
Время говорить с близкими — ну то есть, с котом.
Говорю: кот мой кот, как удивительно ты бесстрашен,
подставляя мне горлышко, брюшко в меху густом,
беззащитные — так будешь же ты наглажен.
Кот переворачивается со спины на бок,
осторожно, не больно меня кусая,
как бы говоря: человек, не так уж ты одинок,
время сыпать в мисочку еду для кота, и
если холодно — то согреваться. Если одиноко — то
будь со мной, если не с кем больше. Так мы с тобой и выживем.
И склоняюсь я, соглашаясь, перед котом.
Сам он как шпрота, а живот почему-то рыжий.