в салоне том, где Логинов летит,
ребенок плачет, под крылом – громады
кудлатых туч – окраса извести,
и далеко – река и автострада,
но так они безумно далеко,
внизу, что есть ли вправду — неизвестно,
и Логинов летит сквозь молоко
не бытия, а лишь его предвестья,
и так он мыслит: «я тебя люблю»,
и это есть одна его молитва,
здесь, где так рядом небо: вот он люк,
откинуть бы его – и воспарить бы,
и так еще он мыслит: «я – тебя»,
и это – словно желтый сыр и желтый
тягучий мед – на грани сентября,
и листья цвета золотого шелка.
«тебя – люблю», он думает, молясь,
и у молитвы нету адресата,
пушистых туч извивистая вязь
переползает в сторону куда-то,
он мыслит: «я люблю», — и не падет
в голодную открывшуюся бездну,
не падает хвостатый самолет,
и Логинов врывается в восход,
а есть ли что-то кроме – неизвестно.