Все кончается этим:
девочка плачет на улице
и говорит:
«Я не просила его воевать».
Все кончается этим, и город над ней сутулится,
и далекие взрывы за родину-мать.
Все ведь кончится этим, девочки.
Будем плакать.
Будем плакать, и будем совсем не уметь смириться.
И дожди июльские будут вгрызаться в мякоть
нашей плоти
по обе две
стороны границы.
Будем плакать: «зачем вы нас, папа и мама рожали»,
будем плакать: «зачем на мине он подорвался».
Нас за этим и создавали, и обжигали,
чтоб сейчас нам плакать открыто, вгрызаться в пальцы.
Будем плакать и злиться. Девочки, девушки, женщины,
будут нас осуждать – те, которые ходят строем
(погибают – строем); их больше нас или меньше,
эти девочки, эти мальчики, коим важно остаться героями,
умереть – героями.
Но останемся мы.
Эти женщины.
Девушки.
Девочки.
Отрицая смерть, не смиряясь с невыносимою,
будем плакать на улице, смерть отрицая; вечно
отвоевывая бессмертье своим любимым.